Анатолий Белосвет: сквозь тернии к звездам

28 апреля этого года лауреату Ленинской и Государственной премии России, академику Академии авиации и воздухоплавания Анатолию Алексеевичу Белосвету исполнилось бы  83 года. Он внес большой вклад в разработку и испытания истребителей МиГ-29 и МиГ-25. В качестве главного конструктора руководил работами по развитию истребителя-перехватчика МиГ-31 и созданию учебно-боевого самолета МиГ-AT. Награжден орденами и многочисленными медалями.

 

 

Там за облаками небо.

Анатолий Алексеевич Белосвет, будущий главный конструктор АНПК «МиГ», родился в г. Днепродзержинске, что на Украине, в апреле 1939 г. Его предвоенное детство было таким же, как у тысяч его советских сверстников.

Его родители работали и учились в институте, поэтому воспитанием маленького Толи занималась бабушка Анна Яковлевна, графиня по происхождению. Она же была его второй мамой и первой учительницей. Именно бабушка научила его читать и писать. Дед подполковник царской армии, служил в инженерных войсках, затем в Красной армии и погиб в 1941 г.

Во время войны, когда немцы оккупировали Днепродзержинск, маленький Толя Белосвет, как молодогвардеец, участвовал в саботаже против немцев: спичкой спускал шины на немецких грузовиках. Порой такие выходки не проходили даром: однажды Толю чуть не разорвала немецкая овчарка, которую на него натравил охранник. Но юный диверсант успел убежать.

После того, как немцев выбили из Украины, пытливый мальчишка начал с 5 лет ходить в библиотеку и первой его книжкой была книжка «Тема и Жучка».

Учился он в школе отлично, но был хулиганом и его едва в одном из классов не оставили на второй год из-за плохого поведения.

Мечта о небе возникла у маленького Толи Белосвета в раннем детстве. Ведь рядом с домом был аэроклуб, где с утра до вечера взлетали и садились самолеты. Его дядя заканчивал спецшколу ВВС, в которой потом учился Белосвет. И он пошел по его стопам, поступив после 7 класса в эту же спецшколу. Одновременно Толя поступил в аэроклуб, где учился прыгать с парашютом и летать.

15-летним мальчишкой первый раз прыгнул с парашютом с ПО-2 в аэроклубе Днепродзержинска. Вообще-то разрешалось прыгать с 16 лет, но Белосвет подделал справку о возрасте. Его инструктором был Иван Федчишин, первый абсолютный чемпион мира по парашютному спорту. Вот что сам Белосвет вспоминал о своем первом прыжке:

 — Для того, чтобы спрыгнуть с ПО-2, надо было вылезти из передней кабины на крыло, какое-то время держаться за расчалки крыла, а потом уйти вниз. Я знал, что основной парашют раскрывался принудительно фалом, привязанным к самолету, а автомат раскрытия запасного парашюта был рассчитан на высоту 500 метров. Поэтому после раскрытия основного парашюта надо было выдернуть левой рукой чеку из автомата, чтобы тот не раскрыл запасной парашют.

Федчишин кричит: «Пошел!», а я руки оторвать не могу от расчалок: страшно. Тогда он скользнул на крыло и меня с него сдуло. Когда раскрылся парашют, я испытал такое удовольствие, что передать невозможно. После приземления я даже попросился прыгнуть еще один раз, поскольку один мальчишка не пришел, а его парашют был уже уложен. Прыгнул я второй раз с удовольствием.

В 1955 г. Белосвет поступил учиться в спецшколу ВВС, где летом были военные лагеря и учебные прыжки с парашютом. Там он сделал еще три прыжка. Правда, третий раз Анатолий прыгнул без всякого удовольствия. Как он потом признавался, наверное, кураж прошел.

Курсант, закончивший 10-й класс спецшколы ВВС, по разнарядке должен был идти в летное училище или, если он был отличником, как Белосвет, то в академию Жуковского. Он же хотел стать летчиком. Но об этом никто не стал с ним разговаривать.

Однако Белосвету повезло. Спецшколы ВВС закрыли. И он, таким образом, избавился от разнарядки. После того, как Анатолий закончил обычную школу с серебряной медалью, то приехал в Москву к родителям, которые жили на даче в Архангельском. Там же поселились ребята, студенты МАИ, игравшие в сильнейшей волейбольной команде этого института.

Белосвет тоже был заядлым волейболистом, имел 1 юношеский разряд по этому виду спорта и на этой теме с ними сошелся. И они его уговорили поступить в МАИ.

 Конструктор, ученый, летчик

В институте Белосвет учился хорошо, работал на кафедре проектирования самолетов младшим научным сотрудником и занимался научной работой, будучи еще студентом третьего курса.

Его оставляли учиться в аспирантуре, но он не согласился, хотелось живого дела. И Белосвет знал, где этим делом занимаются. Когда он начал писать диплом, то попал на преддипломную практику на фирму, которую возглавлял А.И.Микоян. И там сумел отличиться. Вот что об этом рассказывал сам А.А. Белосвет:

— Еще будучи дипломником, я был лично представлен Артему Ивановичу. Это случилось так. В тот период перед фирмой стояло два крупных вопроса: первый — перехват американских высотных разведчиков типа «Канберра», РБ-47. Их можно было сбить, только с горки, набрав приличную скорость. Параметры этих горок рассчитывали на фирме вручную несколько техников.

В МАИ же нам читал курс вариационные задачи динамики выдающийся ученый и педагог, профессор Остославский. Теоретическую механику преподавал профессор Свешников. Знания по этим предметам и опыт работы на первых ЭВМ типа «Урал» мне очень пригодились, потому что я просчитал за день столько режимов, сколько они сделали за месяц. Поэтому именно за эту работу, когда я еще был дипломником, меня представили А.И. Микояну.

Второй раз я столкнулся с Микояном чуть позже. В то время в 1961 г. на фирме шла эпопея с самовращением самолета МиГ-21. Чуть раньше была создана и опубликована в печатных трудах ЦАГИ первая в мире теория этого инерционного вращения за подписью академика Бюшгенса, доктора наук Рэма Студнева и инженера А.Белосвета. Так я столкнулся с большой наукой. Мы сделали теоретическое обоснование этого режима и показали, где самолет может попасть в этот режим, а где нет.

Вскоре после того, как я начал работать на заводе, меня послали на совещание у Микояна по вопросу автоматического управления. Дело было в том, что считалось, что именно из-за возникновения инерционного вращения происходили катастрофы, гибли летчика. Микояна таскали в разные инстанции и упрекали в том, что он ничего не может сделать с ним, хотя потом выяснилось, что катастрофы были совсем по другим причинам.

Так вот на этом совещании, когда возник вопрос о гибели летчиков и самолетов, причиной которой некоторые высокопоставленные чиновники называли самовращение, я не выдержал и громко сказал:

— Врут они все!

Микоян тут же повернул ко мне голову и с характерным акцентом ответил на мою реплику:

— Ишь, ты, молодой да ранний! Вот возьми и докажи свои слова. Напиши программу испытаний, проведи ее, докажи свою теорию.

А я ему в ответ:

— Это не моя теория, Артем Иванович, это теория ЦАГИ, академика Бюшгенса и  доктора наук Студнева.

— Тем более, — сказал Микоян. — Иди, работай.

И начались испытания. Их проводил летчики — испытатели от нас — А.Федотов, от военных — В.Плюшкин. По их результатам были выработаны методы борьбы с инерционным самовращением, после чего перестали гибнуть летчики и истребители.

 

 Люди и самолеты 

На фирме Микояна, продолжил свой рассказ А.А. Белосвет, я сталкивался со многими выдающимися руководителями, инженерами и летчиками. О А.И. Микояне я уже говорил. Его заместитель М.И. Гуревич в то время занимался беспилотной тематикой и мы, благодаря ему, и возглавляемой им группе конструкторов, сделали первые крылатые ракеты на 18 лет раньше, чем американцы.

Ростислава Аполлосовича Белякова я знаю почти 50 лет. Когда я пришел на фирму на преддипломную практику, его примерно в это время назначили первым заместителем А.И. Микояна. И он занимался МиГ-21.

Руководителем бюро проектов тогда был А.И. Чумаченко Он начал под руководством Белякова проектирование МиГ-29. Такого выдающего проектанта ни в России, ни в мире не было.

А.Л. Брунов являлся очень квалифицированным главным конструктором и по сути дела первым замом Микояна по пилотажной тематике. Это были истребители МиГ-9, МиГ-15, МиГ-17, 19, 21, Е-8. Я плотно с ним работал и жил с ним много лет на полигоне в Ахтубинске в одном домике.

Хорошее впечатление оставил о себе и Н.З.Матюк, который принимал участие в разработке многих истребителей, включая тяжелые И-75, Е-150, МиГ-25.

Я работал со многими выдающими летчиками-испытателями старшего поколения, такими как А.В. Федотов, Остапенко, Седов. Г.К. Мосолов. Вот что о некоторых из них сказал главный военный летчик-испытатель ВВС генерал Андрей Арсенович Манучаров:

— Федотов летает как бог, а Остапенко летает как птица.

Знал хорошо и молодых испытателей: В.Меницкого, Т.Аубакирова, Р.Таскаева и многих других.

Для того, чтобы понять, что чувствует испытатель в полете, я решил стать летчиком. Поступил на летное отделение при ЛИИ для летчиков и планеристов. Его они называли в шутку «Аэроклуб им. Миронова» в честь одного из начальников ЛИИ. Там было два отделения: самолетное и планерное, я естественно выбрал первое.

Я должен был по программе сделать 120 полетов с инструктором А.П. Красильщиковым на Як-18, хотя уже много летал на фирме на истребителях типа спарки МиГ-21, как ведущий инженер, порой сам пилотировал их. На МиГ-21 и МиГ-23 делал штопоры и выводил из них самолеты по нашей с Федотовым методике. Много летал с летчиками-испытателями Остапенко, Б.Орловым, А. Фастовцем, В. Меницким. Поэтому по просьбе Федотова меня выпустили досрочно до истечения программы обучения. Было мне в это время около 30-ти лет и я был начальником отдела испытаний самолетов. Я начал летать и сделал около 500 полетов на пилотажных самолетах. Наверное, я был такой один на фирме Микояна.

  Злой штопор

Штопор всегда бы одной из самых непредвиденных опасностей, которые подстерегали летчиков в воздухе. Об этом они и особенно летчики-испытатели знали и искали способы выхода из него.

В то время королем штопора был летчик — испытатель из ЛИИ А. А. Щербаков и он проводил все испытания всех истребителей на штопор. Хорошо штопорил и Олег Гудков. Федотов тоже летал на штопор, но не так интенсивно.

В то время, вспоминал А.А.Белосвет, существовало 4 способа вывода из штопора. Мы изобрели еще один, абсолютно новый и необычный — 4Ф (четвертый Федотова). Обычный метод вывода из штопора заключался в выводе ручки от себя и ноги против штопора, а 4Ф – ручку на себя и потом по штопору, что было не привычно для любого опытного пилота. Его первым применил Федотов на МиГ-23, когда Щербаков был в отпуске. После применения этого способа он восторженно заявил мне:

— Толя, машина из штопора выскакивает как пробка из бутылки!

Благодаря этому методу был сокращен объем испытаний на штопор, не надо было таскать на истребителе противоштопорные ракеты и парашюты, повышалась безопасность самих испытаний. За это изобретение мы получили большое вознаграждение и, думаю, спасли множество жизней.

 По труду и отдых

Интенсивный труд руководителя, проведение испытаний требовал такого же интенсивного отдыха. Вот что говорил об этом сам Белосвет:

— Начальник ЛИИ Виктор Васильевич Уткин был выдающимся ученым и моим близким другом. Все отпуска мы проводили вместе. Две недели в горах на лыжах в Терсколе и две недели на охоте где-нибудь на Севере. А вообще компания у нас была авиационно-артистическая: я и Уткин, Василий Лановой и певец Артур Эйзен. Лановой – это всем известно, был стройным красавцем, каким и остался сейчас, держался немного свысока с нами и поэтому мы его часто звали «Вася Высочество».

Я любил готовить дичь, а уток ощипывали друзья. Мое фирменное блюдо носило шутливое название «шурум-бурум». Оно готовится из дикой утки, которая обжаривается, а потом ее помещают в кипящий в котле грибной рассол. Туда же добавляется картошка и всякие специи. Получается вкусное и почти диетическое блюдо, пальчики оближешь!

 Жизнь удалась

А.А. Белосвет учился и работал всю жизнь. На фирме Микояна прошел путь от простого инженера до первого заместителя генерального конструктора. Стал лауреатом Ленинской и Государственной премии России.

С группой единомышленников, в которую входили Р.А.Беляков и В.Е. Меницкий, он разработал аванпроект суперлегкого многофункционального истребителя, способного на бесфорсажном режиме летать со сверхзвуковой скоростью. Практически он был готов к постройке. Только эта идея до сих пор не воплотилась в жизнь.

В конце очерка, наверное, стоит привести слова Валерия Меницкого, который хорошо знал нашего героя:

— Это удивительный, талантливый ученый-практик, он мог бы стать и прекрасным теоретиком — у него была не голова, а настоящий компьютер. Таких, как Белосвет, во всем нашем авиационном мире насчитывалось тогда  не больше, чем пальцев на двух руках.

Надо сказать, и самомнение у него было будь здоров. Вот уж он-то ложной скромностью не страдал. Хотя Толя и был моим близким другом, но должен признать: его порой отличала даже не самоуверенность, а какое-то, я бы сказал, сверхнахальство. Но о своих подчиненных он заботился очень хорошо, по-отечески. Белосвет, конечно, их нещадно ругал, ругал всегда и везде, но и защищал тоже. Об этом все знали. Хотя работать с ним бывало очень тяжело, потому что он требовал от других понимания техники на своем, высоком уровне. А человеком он был почти гениальным.

Анатолий Алексеевич Белосвет умер в июне 2014 г. и похоронен на Троекуровском кладбище.

Анатолий Белосвет — читайте также.

Источник: argumenti.ru