«Инсургент» — роман о несостоявшемся путче

В издательском доме «Ленинград» готовится к выходу в свет роман «Инсургент» — имперский байопик в жанре криминального боевика, повествующий о мятеже частной военной компании в тылу воюющей армии.

Автором романа является постоянный автор «Аргументов недели», доцент Финансового университета при Правительстве РФ, кандидат политических наук и военный эксперт Владимир Ераносян.

Накануне выхода в свет книги мы встретились с известным писателем, из-под пера которого уже вышли ретро-боевик «Черный город», фэнтези-триллер «Бойня» и роман «Доброволец» о первой фазе войны на Донбассе.

— Владимир Максимович, в книге неоднозначный и весьма провокационный сюжет и две пересекающиеся линии. С одной стороны описываются перипетии и метаморфозы судьбы Зиновия Година, вдохновителя попытки переворота, а с другой — боевая работа морской пехоты, которая сдерживает натиск противника на фронте в момент, когда происходит рейд ЧВК в тыл. Ведь понятно, что под ЧВК «Девять Одинов» и главным антагонистом книги вы полагали ЧВК «Вагнер» и Евгения Пригожина?

— В преамбуле я неслучайно написал о том, что персонажи вымышлены и гипертрофированы, упомянув о художественном вымысле произведения. Роман наполнен семиотикой — знаками судьбы и неслучайными совпадениями, заводящими героя в рамки фатальной предопределенности. Флэшбеки и бэкграунд, фрагменты жизненного пути Година, насыщенные мистикой, помогут читателю понять причины перерождения героя, его трансформацию в тот персонаж, который руководит по сути противопоставившей себя государству парамилитарной структурой со своей замкнутой иерархией, пантеоном героев, кодексом чести и брэндированной системой поощрений, соперничающих по престижности с государственными наградами.

ЧВК «Девять Одинов» Зиновия Година претендует прежде всего на власть и смену элит. Естественно под благими предлогом борьбы с коррупцией. Но благими намерениями вымощена дорога в ад. В этом смысле — да, может показаться, что образ Година словно списан с Евгения Пригожина, но это не прямая калька. Попыток переворотов, путчей и мятежей было много и у нас в стране, и за рубежом, прототипов хватает.

В Године и его ближнем круге сконцентрированы черты наиболее одиозных путчистов, которые во что бы то ни стало идут к своей цели, зачастую пренебрегая слепо доверяющими им подчиненным, разрушая их героический имидж, перечеркивая заслуги на поле боя в угоду личным амбициям. Так и в романе «Инсургент» — большинство из наемников ЧВК «Девять Одинов» никогда бы не пошли на роковой марш-бросок в тыл страны, если бы не полная уверенность о некой договоренности в верхах и согласованности действий Кремля и Зиновия Година… Эта конспирология подпитывалась фейками противника и была призвана запутать непосвященных бойцов в истинных мотивах путчистов.

— Значит, основной мотив — захват власти? Кем инспирирован переворот и чем он заканчивается?

— Не стану спойлерить. Хотя тема настолько горяча, что спойлер может в данном случае восприниматься как рекламный тизер. Власть, деньги, подряды, обеспечивающие беспрерывный баснословный поток государственных заказов… Это, безусловно, понятный и лежащий на поверхности повод для перераспределения собственности. У получившего преданный силовой ресурс, сопоставимый с наиболее боеспособными тактическими соединениями армии, искушение велико. В романе Годин с ним не справляется…

В определенный момент у него «срывает крышу». Он чувствует себя мессией и спасителем страны и Президента. Это происходит благодаря как собственной самопрезентации, так и насаждаемым в частной армии культом личности, его подпитке ближним кругом. Зиновий Годин делает роковой шаг, ведущий к погибели либо его, либо страну, которую его призвали защищать в суровый период.

Годин — человек импульсивный, но тонкий и планирующий как шахматист каждый свой маневр. Он, казалось бы, идет ва-банк в следствие больного воображения и ведомый идеей-фикс. Но каждый его ход — четко продуманный алгоритм, апробированный в банановых странах, где ЧВК могли жонглировать местными элитами, преследуя в том числе коммерческие цели.

В России он использует для достижения результата не только карманную армию, но и собственный медиахолдинг, по сути дискредитируя регулярные Вооруженные силы и преувеличивая до раздутых пределов профессиональные и боевые качества своей компактной армии.  При этом героические действия сотрудников ЧВК не преуменьшаются в романе и не противопоставляются с действиями таких же «рабочих лошадок войны», как морские пехотинцы, десантники или бойцы Росгвардии. В этом и есть воинская этика. Здоровая конкуренция между подразделениями необходима, а высмеивание друг друга есть поленья, подбрасываемые в топку врага.

Годин не святой, как и те, против кого он выступает. Однако, факт остается фактом. Попытка подменить собой высшую власть и моральный авторитет в итоге превращает его в путчиста, претендующего на монополию насилия в государстве. И государство просто обязано реагировать на мятеж, назвав вещи своими именами. Соответствующие структуры, главным образом ФСБ, обязаны пресечь попытку переворота. Иначе — хаос и потенциальная гражданская война. Вот почему в романе закулисно действует противник и спецслужбы ряда стран, не мешая Годину, и даже напротив — параллельно усиливая путчистов, отрядив в тыл трансграничную банду.

Все это может закончиться, как описано в теории конфликтолога Ральфа Дарендорфа. Лишь победой одной из сторон. Но так как девиз морпехов «Там, где мы — там Победа!», то понятно, что победить должно государство.  Иначе — межэтнический и межрелигиозный конфликт и победа внешнего врага, который мечтает развалить Россию изнутри…

— Лихо закручено. Протагонисты романа — морпехи и сотрудники ФСБ. Они пресекают попытки массовых бунтов в зонах, которые масштабируют беспорядки и провоцируют бойню. Есть в романе хорошие зэки и неисправимые криминальные паханы…

— Прототипов несколько. Это и награжденный четырьмя орденами Мужества офицер 810-ой бригады морской пехоты с позывным Истина — в романе у него позывной Правда. Кавалер трех орденов Мужества с позывным Мрамор, участвовавший в спасении более 1500 гражданских в Мариуполе в романе  выведен как персонаж с позывным Оникс. Усмирять бунт в зонах по просьбе федералов едет и бывший зэк  Карлеоне. Прототипом этого героя послужил командир подразделения «Шторм  V», проявившего вместе с морпехами 810-ой бригады массовый героизм в Крынках и на островах в дельте Днепра, с позывным Итальянец. Со всеми этими героическими парнями я знаком лично и нахожусь на постоянной связи. Все они прочитали роман и поблагодарили автора за беспристрастный подход в описании той катастрофы, которая надвигалась на страну.

— Как насчет любовной линии? Без нее не обходится ни одно ваше произведение.

— Война не исключает любви, а зачастую даже способствует ей. Чудо присутствует даже там, где в него не верят. А в условиях войны зачастую приходится уповать только на чудо. Эта книга не исключение. В ней тоже происходит много чудес. И любовь как главное чудо не обошло стороной роман о мятеже.

— И все-таки, не все ведь так однозначно у вас в книге. Да вы не оправдываете организаторов путча и не особо симпатизируете даже тем обманутым бойцам, кто пошел на преступление вслепую. При этом вы признаете заслуги ЧВК на первом этапе спецоперации.

— Очевидно, что на первом этапе спецоперации Верховный главнокомандующий и министерство обороны не могло обойтись без задействования ЧВК.  Это было связано и с ложными выводами агентурной разведки, и несостоятельной аналитикой масштабов военной помощи киевскому режиму. Бойцы ЧВК «Вагнер» признаны ветеранами боевых действий и отмечены государственными наградами и заслуженным признанием народа и руководства страны их реальных подвигов. Но книга повествует именно об эпизоде путча. О метаморфозе, произошедшей с ЧВК «Девять Одинов», в котором читатель будет искать аналогии с «Вагнером», после успешных действий на фронте в интересах государства. Предлог и казус белли в этой связи не так важны. Важен прогноз — к чему все это гипотетически могло привести.

Горизонты политического и военного прогнозирования даже не самого сведущего военного эксперта таковы, что путч мог спровоцировать смуту и развалить страну. Доступ для донесения своих обид и жалоб до высшего руководства страны у Година, главного героя романа, был, но он им не воспользовался исходя из личных амбиций и собственных планов.

Он не спасал короля на геополитическом шахматном поле, а пытался им управлять, возомнив себя не фигурой, а кукловодом, серым кардиналом, который может в случае необходимости поменять правила игры и перевернуть доску. Но доска может захлопнуться, а гроссмейстер может уменьшиться до размеров пешки и быть замурован. Оказавшись в замкнутом пространстве его стремительное восхождение на самый верх не дает никаких преимуществ, захлопнутый лифт является могилой даже на самом верхнем этаже небоскреба.

Такова жизнь, и ее закономерности я в полной мере взял на вооружение в романе «Инсургент».

—    Большое спасибо за интервью.

Источник: argumenti.ru